Господу спасибо

* * *
Скажи ты Господу спасибо
За каждый миг, за каждый шаг,
И знай — его заслуга — ибо
Еще способен ты дышать.
Кругом препоны и напасти —
Куда ни глянь — за ратью рать,
И соблазнительные страсти
Стремятся душу замарать.
И если бы Он ни был с нами —
Наш дух рассыпался бы в пыль,
И над забытыми холмами
Степной качался бы ковыль.
Господь — костер в ночи холодной,
Реке — надежный оберег,
И ты иди куда угодно —
С тобой Он будет, человек.
Любуйся звездами ночами,
И заключи подобно мне:
«О! Если б ни Господь над ними —
Они потухли б в вышине».

* * *
Травы пропитаны солнцем,
Тропки горячий песок,
Ивы прибрежной зонтик,
Речки живой поясок.
Много ли надо для сердца? —
Лишь бы цвели цветы,
Лишь бы трещал кузнечик
С радостью до темноты;
Ночь чтоб к земле прижалась,
Звезды чтоб — на провода;
Чтобы луна отражалась
В уснувшей воде пруда.

КОГДА ОТЧИЗНУ УБИВАЮТ

Я крови вовсе не желаю,
Для злобы не зажгу свечу.
Когда Отчизну убивают,
Убийцам так сказать хочу:
«Мне непонятны ваши цели,
Которые вас так пьянят,
Но в сердце родины нацелясь —
Вы попадаете в меня.
Терялись целые народы
В глубоких водах бытия,
От катаклизмов, от погоды,
От сабельного острия.
И я, конечно, не желаю
Своей стране такой судьбы,
Чтоб от бесчестья сгорали
Даже отцовские гробы.
Скрип вашей слышится телеги,
И я лицом к вам повернусь:
Не жмудь мы и не печенеги,
Мы — многовынесшая Русь.
Течет и Колыч и Непрядва,
И русич встанет весь в броне.
А смерти вашей мне не надо,
А жизни вашей мне — вдвойне.

* * *
Конечно, память не одернешь,
Не скажешь: «Слушай, помолчи!»
Там, где теперь песок и корни,
Играли чистые ключи.
Сейчас здесь сухо под сосною,
Не окунешь в хрусталь лица...
Песок подернется травою,
А память? — память — до конца.

* * *
Что ни скажи — поэзия — болезнь,
Она тебя так просто не отпустит,
Ты до поры принадлежишь ей весь,
Как ветру на лугу открытом кустик.
И хоть в какой ты справочник залезь,
Таким определением не двинет:
«Поэзия — прекрасная болезнь,
Но осложнения, словно сок полыни».

* * *
А бойцовский петух не жирен,
Потому что ревнивец он.
Потому-то его гарем
Не промотан и не сгорел.
Он за рябушку, ловелас,
Даст последний выклевать глаз.
И писатель, коль не протух,
Для мук творчества — явный петух.

* * *
Приходят чтоб уйти, поверьте,
Так повелось, нельзя без тризн,
Но меж рождением и смертью,
И протекает речка-жизнь.
Она комична и трагична,
Она храмина и кабак,
В ней и летается по-птичьи,
И ползается кое-как.
В мир неизвестный скрипнут двери,
Закроются, и жизни нет.
Глупец, мечте который верит
И называется ПОЭТ.

* * *
А есть заглохшие луга,
Не всякий забредет туда.
Там травы с человечий рост,
Кочкарник жесткий худорос.
Уже почти болотный быт...
Заглохшим лугом худо быть.

* * *
Все верно, складывал я строчки;
И это правда, ими жил.
Отклонял любой зажим,
Навязанности заморочки.
Не забутонил, не зацвел,
В ряд не ворвался литсоюза,
Не исходила в визге муза,
Башкою колотя об пол.

* * *
И сегодня я живу,
Хотя весь двор дождем усеян,
И нахмурил небо север
И склонил к земле траву.
Завтра снова будет свет,
Там и ночь за поворотом.
И какая мне забота:
Долог век мой или нет.

* * *
Потухает свеча, гореть нечему,
Своё отгорит фитилек-звезда.
Пахнет сыростью, пахнет вечером,
А без вечера — никуда.
Нещадно кружимся в жизни-гомоне,
Перемалывая смысл и чушь...
Звезды есть ужасно огромные,
И они напоминают свечу.

Господу спасибоПоэзия

Господу спасибо
Поэзия